Книга Love me; личный рассказ Сакурая Ацуши
1. Незаурядным было то, что я был плохим ребёнкомВсегда ненавидел свой характер, с самого детства. Вечно такой нерешительный по отношению ко всему... Человек, который не может постоять за свои поступки. Но, несмотря на это и на то, что я был таким плохим человеком, я никогда не спешил меняться. То есть какого хрена, что ты делаешь, о чём ты вообще думаешь, есть у тебя что-то сказать или нет?!... Я был весьма апатичным, неребяческим ребёнком. Однако, смотря сейчас, во что я превратился, я так же не был совсем уж плохим человеком. Перед тем, как пришли мысли в голову "я хочу быть с Buck-Tick" и "я хочу быть вокалистом", у меня была затянутая фаза "ничего не хочу."
читать дальше
Родился я в обычной деревне, где в 20-30 минутах от станции Фуджиока всё, что окружает тебя, - это рисовые поля. При рождении был весьма пухлым, весил четыре килограмма, но потом исхудал.
Родители говорят, что когда я был маленьким, то любил тихо сидеть в своей комнате и играть в куклы. Еще были плюшевые игрушки. Лично я ничего не могу припомнить. Кажется, я был действительно взрослым ребёнком. Закрытым малым. Несмотря на всю эту взрослость и на то, что я не ребячился, я также не был ребёнком, который делился бы своими мыслями с окружающими.
Я ходил в детский сад два года, но не помню, чтобы сильно общался или играл с другими детьми.
В младшей школе общение тоже не было моей сильной стороной. Я не был кем-то, кому бы нравилось шататься с остальными. Что бы я ни делал, не мог заставить себя стать более открытым или отзывчивым.
В учёбе был середнячком. Что мне особенно нравилось, так это рисование. Хорошо получались эскизы, во втором классе выиграл золото, в третьем - серебро. Не сказать, что я считал себя шибко талантливым в этом деле, однако выигрывать получалось. Говоря о призах, их получение как-то сопутствовало повышению самооценки, но личной целью это не стало.
Я хорошо бегал для незаметного ребёнка.
Однажды меня и моего брата, который старше на два года, выбрали для участия в марафоне из всего окружения. Наверное, мне всё же нравился спорт, но я никогда не был сорвиголовой. У меня были быстрые ноги, но этим как-то я ограничился: никогда не интересовали вещи типа бейсбола или футбола.
Наверное, всё, чем я мог выделиться, было чем-то плохим. Я всегда был безобидным, терпеть не мог злиться и не очень-то любил, когда меня хвалили. Всегда такой неприметный мальчик.
Поэтому в моём табеле успеваемости вечно значилось что-то типа "не умеет сотрудничать с другими" или "не могу понять, о чём он только думает". Говоря об этом сейчас, всё, что я могу упомянуть, это "плохой ребёнок". Я так вижу себя. Если бы можно было сказать что-то тому мне, я бы, наверное, спросил его, что он вообще собирается со всем этим делать.
2. Отчаявшийся старик, на которого я так похож
Мне казалось, что родной дом всегда был погружён во мрак, несмотря на то, что электричество у нас имелось. Соседи и друзья путешествовали всей семьей, устраивали вечеринки и ходили на них, так почему у нас такого не было? Когда я был ребенком, у меня стойко присутствовало это "тёмное" ощущение касательно родительского дома.
Отец мой бездумно пил каждый вечер, а мать была тем типом женщины, которая, когда муж напивается, занимается домашними делами и что-то недовольно бубнит себе под нос. Ворчание это было совсем банальным, однако, если отец его слышал, то ему, по пьяни, всегда было что сказать... На протяжении многих лет я это видел и люто не любил. Но поделать было нечего. Наверное, дом мой был тоже не из лучших.
Всегда думал, что лучше бы мне исчезнуть, чем так жить.
Мы всё время жили в таких условиях, вплоть до того, когда мне стукнуло восемнадцать и отец сыграл в ящик. Когда матери больше ничего не угрожало и мы были уже достаточно взрослыми, я осознал, что отец и правда был отчаявшимся. Он был прекрасно осведомлён, что пить - плохо, что это разрушает тело и что это ему совсем не нужно, однако, несмотря на это и на то, что я даже вспомнить не могу, сколько раз он попадал в больницу, когда я был еще в старшей школе, он всё продолжал тянуться к выпивке. Когда он возвращался домой, он пил, и после того, как он окончательно ушёл с работы и оставался один-одинешенек в том доме, он продолжал пить. Скорее всего, он таким образом пытался обратить на себя внимание семьи, но это его так измотало, что в конце концов он просто всех избегал и это всё переросло в подобие порочного круга. Не было ему спасения, и всё, что ему оставалось, это алкоголь.
Когда я нахожусь здесь и сейчас, я осознаю, что могу понять его чувства. Потому что они очень похожи на мои. У нас так же была одинаковая дата рождения и тип крови, внешность у нас была похожа, и, наверное, по большому совпадению, мы просто сами по себе очень похожи.
Во-первых, думаю, он сам был не рад тому, что начал пить и повернулся спиной к тем, кого должен был боготворить, - своим детям и их матери. Интересно, насколько одиноким он себя чувствовал. Даже когда он еще работал, он не любил проводить время с другими людьми. Если выходил в люди, то старался от всех отстраняться, и когда возвращался домой, то пил в одиночестве. Наверное, эта неуклюжесть делала нас еще более похожими.
Но, с другой стороны, он был достаточно потакающим. Он не поднял на нас руку ни разу, пока мы были детьми, и любил делать нам подарки. Когда дарил, выглядел очень довольным. Да, думаю, неуклюжим всё же он был человеком.
Что касается матери, она была непоколебимо терпеливой и понимающей, а также очень доброй. Когда мы спросили, почему она его не бросила, почему она не убежала, мать ответила, что смогла всё это вынести лишь благодаря нам, её детям. Больше по этому поводу она не говорила ничего.
В итоге, думаю, это и было главной причиной, по которой я всегда сторонился неприятностей и быть настолько незаметным, насколько это вообще возможно. Естественно, в такой атмосфере ребёнку захочется избежать острых конфликтов и стать сильнее. В конце концов, то, что было в моём детстве, очень повлияло на то, кем я являюсь сейчас. Нет, не сказать, что это было предрешено моим детством, но я смог стать человеком, и всё, что случилось в том доме, навсегда останется со мной. Даже если бы мне захотелось что-то изменить, от этого мне не избавиться.
3. Испорченность значит столкнуться с рок-н-роллом
Когда я был в третьем классе средней школы, моя общительная сторона стала мельком проявляться и я обзавелся друзьями. Среди этих приятелей рок-н-ролл и песни возрождения стали повальным увлечением. Когда я сам начал такое слушать, то понемногу проникся их духом. Я стал выставлять напоказ то, что курю и пью... К этому было то же обычное отношение "плевать мне на всё", и под действием увлечения я не делал ничего действительно плохого, да и до последствий как-то было как до лампочки. Бывал с друзьями на шумных сходках и мне это так нравилось что я стал наплевательски относиться и к тому, что подумает обо мне окружение. Но всё же, как бы я ни старался важничать, этого было сложновато добиться, когда ты, коротко стриженый, рассекаешь по улицам на велике.
Так как пришлось выбирать внешкольные занятия, я пошёл в теннисный клуб, но не то чтобы я был от этого в восторге. Никогда не воспринимал всё это всерьёз и даже не старался на тренировках. Так же не нравился ни единый урок в школе. Школа, вообще-то, означает старания выделиться и обзавестись популярностью, так? Я так не считал, если честно. А еще я ненавидел бахвальство, я наблюдал таких людей с детских лет постоянно и всегда их презирал. Чувствовал, что принадлежу другому миру, нежели те, кто был блестящ в учёбе и это в скором времени переросло в некий комплекс. Никогда не умел радоваться вещам, от которых были в восторге другие, и вообще считал чрезмерную радость чем-то неправильным.
Мы с друзьями носили плотные штаны и вечно пытались выпендриться, так что в итоге нас начали считать за плохую компанию, однако я всё еще не думал, что должен что-то по этому поводу делать. Я слушал рок-записи и для меня они имели определенный смысл, но так, чтобы мне самому искать старые записи или терять из-за этого голову... нет, такого не было. И я не думал, что надо что-то менять.
Но я всё же покупал для себя записи время от времени, ибо всё равно в пятом классе получил огромный магнитофон. Сначала был Синдзи Харада. Это было во время дебюта, и на деньги, вырученные от отца, я купил его первый альбом "Feel Happy", который так же стал моей первой купленной записью. Так как до этого я сознательно музыку никогда не слушал, то мелодии показались очень красивыми. Скорее всего я слышал некоторые по радио или ТВ, так как начал вспоминать слова к ним. В особенности мне понравилась “The Revelation” (Mokushiroku). Помню её до сих пор.
А вот кумирами я не интересовался. У одного моего друга была сестра, которая очень любила KISS и Bay City Rollers, и каждый раз, когда я заходил в гости, то доводилось их слышать. Музыка - это одно, но что меня правда впечатлило, это макияж KISS да легкомысленные мелодии и шотландки Bay City Rollers. Ну, что до меня, то мне нравились Синдзи Харада, твист и Чар. Их и по телевизору показывали, и особенно когда выходил длинноволосый Чар с гитарой Gibson наперевес, то я думал про себя, какой же он крутой.
Говоря об инструментах, когда я получил магнитофон, то получил с ним и акустическую гитару. Сначала я думал, что это увлекательно, но гитара мне наскучила через неделю. Наверное, просто не было никакой мотивации на ней играть, так как в то время музыка меня поглотила еще не полностью; я только слушал.
Когда я всё еще был в средней школе, то дебютировали такие группы как The Knack с "My Sharona" или же The Cars, так что я начал слушать и их. Я не придерживался особенного жанра, так что то, что я слушал, просто смешалось. Если мне что-то нравилось, я просто шёл и покупал запись. Конечно, каждый месяц себе позволить я этого не мог, но как только появлялась возможность, то покупал. бедные дети семидесятых, не было у них пиратства. Хотя постойте, это ж Япония
Когда я вступил в "проблемный" период, то начал слушать Ядзаву Кеничи, Carol, Cools. Вокалист Cools был клёвым, да и голос неплохой.
Несмотря на то, что я очень привязался к музыке, я тогда и думать не смел, что это может быть чем-то, чем можно заниматься в будущем. Можно с легкостью найти связь между понятиями "плохой" и "рок-н-ролл". Круто, конечно, но только и всего. О вступлении в группу и о том, чтобы петь самому, тоже не думал. Наверное, не считал себя способным на такое.
4. Нерешительная личность, которая делает всё вполсилы
У меня всё еще было наплевательское отношение ко всему и в старшей школе, однако надо было держать лицо. Но я всё же не был способным сам начать дружбу или сблизиться с кем-то в классе.
Школа являла собой скуку смертную. В большинстве случаев я либо спал, либо думал ни о чём на уроках. Спал и кушал свой обед.
Так как я гулял только с друзьями из других школ, со временем обо мне начали говорить как о парне, который тусуется с плохой компанией вне нашего учебного заведения. Да, я не умел заводить друзей, но всё же остались те приятели, которые у меня были еще в средней школе, так что в основном я предпочитал придерживаться их. У одного из этих друзей был мотоцикл; я садился на него сзади [цепляясь за могучий мужской торс. извините] и мы рассекали по улицам города или же ехали к этому другу домой. Мы пили, курили, иногда дрались, вот такая вот жизнь... Я проводил время с людьми, которые были мне близки по духу, и мне это нравилось.
Мой обычный путь на велосипеде к школе мальчиков не очень-то предполагал знакомства с девочками. Так что говоря о возможностях... после школы я садился на байк друга и, ну, у меня, в общем-то, не было так много времени, чтобы стать сердцеедом. Ну, может быть, на сходках меня и знакомили с друзьями друзей друзей, которые по случаю являлись людьми женского пола, но только и всего.
Но я не был с ними близок. Заставлял себя посещать эти сходки, но на них не был разговорчив, и оказалось, что, в общем-то, не ладится у меня с этим. У меня даже не было определенного типа девушки, за которым мне хотелось бы ухлестывать. И, несмотря на то, что мой близкий друг встречался с одной и той же девочкой на протяжении пяти лет, зависти я не чувствовал совсем.
Можно сказать, что мне больше нравилось проводить время с друзьями-парнями, с которыми можно быть шумным да беспечным.
Но у меня была девушка в старших классах. Однако эти отношения были по типу "кое-как начались, кое-как закончились".
Я всё еще был тем же нерешительным младшеклассником. Если кто-то что-то просил, я не мог отказать [доступный мальчик]. Иногда я не мог сам за себя решать, иногда я сам не понимал, чего хочу.
И в конце концов характер мой так и не изменился. Я всё делал вполсилы. Если я делал что-то плохое, то это обычно выходило мне боком, но стать плохим человеком я тоже не смог. Обучение, дружба, всё-все... Я каждый день бесцельно ходил в школу и совсем не думал о будущем. Не думал о том, кем бы хотел стать, и понятия не имел, что мне надо.
Шанс измениться появился в третьем году старшей школы. Отношения с другом, который мне был ближе всех, исчерпали себя, и я остался один [небось парень неслабо шуганулся, когда увидел тебя, глазеющего на него в окно с улицы под покровом ночи]. Моя жизнь стала ну очень скучной, и я ничего не мог поделать. Учёба утомляла до безобразия, а после неё было некуда податься, так что пришлось гулять с ребятами из моей собственной школы. Так, через одного из них, я и вышел на Имая: меня взяли с собой к тому в гости. Большая, шумная комната; там были люди, которых я знал в лицо, и те, кого я впервые видел, однако казалось, что развлекаются все. Я подумал, что этому должна быть причина. Дом Имая являлся табачным магазином, к тому же там гора манги, но должно было быть что-то еще.
У Имая было очень много разных записей, о многих из которых я не слышал никогда. Там я впервые послушал панк. Звучал он настолько безобразно и нелепо, что я подумал, что так сыграть и мы смогли бы, он был таким вредным и совсем не затягивал, однако... было в нём что-то. Паршиво, но очень круто.
В той комнате и появились первые разговоры о собственной группе. Имай вправду загорелся идеей. Мы не были заняты чем-то важным в то время, и желание создать группу нас полностью поглотило. Звучали слова типа "давайте сделаем", "мы должны это сделать!", однако мы это скорее чувствовали. Так что определиться с ролями было совсем несложно: каждый взялся за инструмент, который, по его мнению, был крутым, или на котором просто хотелось играть. Я думал, что играть на барабанах - это клёво, так что выбрал это. Разумеется, играть на них мы пока не умели и просто судили по общему виду, и было как-то всё равно, окажемся мы способными совладать с ними или нет.
Мы решили попробовать.
Мы создали эту группу в третьем месяце последнего года учёбы. Когда я выпустился, меня наняли в компанию поблизости. Я волновался, что обо мне подумают родители и окружение, так что пришлось найти работу. И, само собой разумеется, желания идти на работу не было никакого. Покидая дом на машине, я никогда не ехал прямиком туда. Я был в группе, но я всегда думал, что это временно. Даже если это и было чем-то, чем я хотел заниматься, я всё еще не чувствовал с ней, группой, прочной связи, но всё же ходил на репетиции. В основном это и была причина, по которой я не искал что-то, чем "действительно" хотел бы заниматься. Ну и, честно говоря, я был в группе, потому что заняться было больше нечем.
В той компании я проработал год, в другой - следующие полгода. Этот период был, наверное, самым неприятным из всех. Я делал то же самое каждый день: ходил на работу, ни с кем там не заговаривал, возвращался домой, пил.
Так как я наблюдал за отцом с детства, то пообещал себе, что никогда не буду пить. Но делать больше было нечего, как-то подумал, что выпить немного можно...
Не оставалось ничего, кроме как пить, и делал я это ежедневно. Чувствовал себя так же, как отец, и пил так же.
5. Злясь на собственную никчёмность
В октябре года, в котором я выпустился и нашёл работу, умер отец. Было грустно. Так что остались мы трое: мать, брат, я. Ничего не говоря...
Пил как обычно. Позвонили на работу, и я помчался в больницу, но когда добрался до палаты, то он уже был без сознания... Прежде, чем семья могла что-то сделать...
Я не уехал в Токио раньше и нашёл себе работу лишь из-за того, что мой отец сильно противился моему желанию быть в группе, да и к тому же я волновался из-за матери. Отец умер, и, несмотря на то, что мне хотелось в Токио, мысль о том, что я оставлю брата с матерью одних, отягощала возможность принять это решение.
Мне было жаль отца... Но человека, который всегда сдерживал мои порывы, больше не было, и я подумал, что действительно хочу уехать, и чем быстрее, тем лучше. Ехать сразу после смерти отца было как-то совестно, и я всё же волновался, что же обо мне будут думать другие и было ли правильным то, что я хотел делать, поэтому всё оттягивал с этим.
Я злился на то, что не в состоянии что-либо сделать и продолжал каждый день пить. Мать меня жалела, говорила ехать в Токио и заниматься тем, чем я хочу заниматься.
Тогда я подумал "какого хрена!", и всё же уехал. Прошёл год, после того, как умер отец.
Гарантии того, что в Токио для меня что-то есть, не было, но я цеплялся за идею о группе и переехал жить к моему другу.
Бывший вокалист ушёл. У меня не было достаточно наглости, чтобы об этом заговорить, но втайне я не хотел, чтобы это место досталось кому-то другому.
На барабанах я играл уже год, но со временем осознал, что для меня это сложно. Я не подхожу для этого и не быть мне хорошим барабанщиком.
Если бы мы начали искать кого-то нового, то пришлось бы начинать с нуля и мы бы не знали, насколько новенький был подготовлен. Я спрашивал себя, было бы хорошо, если бы я всё сделал по-своему, зная, что у меня уже есть нужный стимул.
До этого я всегда волновался, что подумают обо мне другие, но тогда я подумал, что пора бы решить за себя самому, не обращая внимание на мнения окружающих. То, что я хотел делать, было правильным. Неважно, что скажут или подумают остальные - это было правильно.
Я отбросил свои сомнения. В позиции барабанщика я всегда давал другим решать за группу, но тогда я решил, что пора что-то решить самому.
[всю ночь рыдал в подушку, угнетал себя, рвал на голове волосы, страдал, пытался себя перебороть, а на следующее утро, на дрожащих подгибающихся коленях и с мокрыми глазками попёр к Имаю слезно выпрашивать место вокалиста. Патамушта Аччан мужик!!]
6. Место, где я нашёл себя
Я всегда мечтал выделиться. Я пытался выпендриваться, когда был одинок, я совершал плохое и был в нехорошей компании. Закончилось это всё не слишком-то солнечно, но всё же мне это помогло найти способ выразить себя.
В основном характер мой не изменился, всё еще присутствует некая такая трусость...
На протяжении этих двадцати лет[сопли вытри, няшка] всегда пытался определить, что же было важнее всего. Но потом осознал, что всё настолько взаимосвязано, что важно всё.
Агрессивный отец из моего детства, и, конечно, кончина этого отца. Период, в котором я ненавидел свою работу и пристрастился к бутылке, был так же важен. Но, кажется, самым значительным было то, что я стал вокалистом. Потому что это научило меня, что не стоит обращать внимания на то, что думают другие, и в какой-то мере это изменило саму суть вещей.
Я отделился от своей семьи, но также обзавелся связями настолько прочными, что и их можно назвать семейными. Ясное дело, я всегда буду думать о матери с братом; не знаю почему, но на протяжении детства я, кажется, всегда противостоял семье, но теперь, думаю, я наконец-то стал послушнее.
Прежде чем переехать в Токио и стать вокалистом в Buck-Tick, я был никем.
Теперь я осознал свою цель.
Наконец-то понял, каково моё предназначение.
Если бы не было Buck-Tick, я всё так же был бы никем.